Неточные совпадения
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются
на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и
опустившись почти до
земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
Одна чубатая голова, точно, приподнялась в ближнем курене и, поведя очами, скоро
опустилась опять
на землю.
Около молодого запорожца четверо старых выработывали довольно мелко ногами, вскидывались, как вихорь,
на сторону, почти
на голову музыкантам, и, вдруг
опустившись, неслись вприсядку и били круто и крепко своими серебряными подковами плотно убитую
землю.
Через несколько минут он растянулся
на диване и замолчал; одеяло
на груди его волнообразно поднималось и
опускалось, как
земля за окном. Окно то срезало верхушки деревьев, то резало деревья под корень; взмахивая ветвями, они бежали прочь. Самгин смотрел
на крупный, вздернутый нос,
на обнаженные зубы Стратонова и представлял его в деревне Тарасовке, пред толпой мужиков. Не поздоровилось бы печнику при встрече с таким барином…
Тут Христос, мечтателям мирволя,
Опустился голубем
на землю.
Стоять перед старшим или перед гостем, по их обычаю, неучтиво: они, встречая гостя, сейчас
опускаются на пол, а сидя
на полу, как же можно иначе поклониться почтительно, как не до
земли?
Нехлюдов продолжал говорить о том, как доход
земли должен быть распределен между всеми, и потому он предлагает им взять
землю и платить зa нее цену, какую они назначат, в общественный капитал, которым они же будут пользоваться. Продолжали слышаться слова одобрения и согласия, но серьезные лица крестьян становились всё серьезнее и серьезнее, и глаза, смотревшие прежде
на барина,
опускались вниз, как бы не желая стыдить его в том, что хитрость его понята всеми, и он никого не обманет.
— «Ангелов творче и Господи сил, — продолжал он, — Иисусе пречудный, ангелов удивление, Иисусе пресильный, прародителей избавление, Иисусе пресладкий, патриархов величание, Иисусе преславный, царей укрепление, Иисусе преблагий, пророков исполнение, Иисусе предивный, мучеников крепость, Иисусе претихий, монахов радосте, Иисусе премилостивый, пресвитеров сладость, Иисусе премилосердый, постников воздержание, Иисусе пресладостный, преподобных радование, Иисусе пречистый, девственных целомудрие, Иисусе предвечный, грешников спасение, Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя», добрался он наконец до остановки, всё с большим и большим свистом повторяя слово Иисусе, придержал рукою рясу
на шелковой подкладке и,
опустившись на одно колено, поклонился в
землю, а хор запел последние слова: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя», а арестанты падали и подымались, встряхивая волосами, остававшимися
на половине головы, и гремя кандалами, натиравшими им худые ноги.
Все тогда встали с мест своих и устремились к нему; но он, хоть и страдающий, но все еще с улыбкой взирая
на них, тихо
опустился с кресел
на пол и стал
на колени, затем склонился лицом ниц к
земле, распростер свои руки и, как бы в радостном восторге, целуя
землю и молясь (как сам учил), тихо и радостно отдал душу Богу.
И вдруг он
опустился на колени и поклонился в
землю. Я бросился поднимать его и стал говорить, что, наоборот, я обязан ему жизнью и если он будет жить со мною, то этим только доставит мне удовольствие. Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, я предложил ему заняться чаепитием.
У меня мелькнула мысль, что я причина его страха. Мне стало неловко. В это время Аринин принес мне кружку чая и два куска сахара. Я встал, подошел к китайцу и все это подал ему. Старик до того растерялся, что уронил кружку
на землю и разлил чай. Руки у него затряслись,
на глазах показались слезы. Он
опустился на колени и вскрикнул сдавленным голосом...
То вдруг она умолкала,
опускалась в изнеможенье, словно неохотно щипала струны, и Чертопханов останавливался, только плечиком подергивал да
на месте переминался, а Недопюскин покачивал головой, как фарфоровый китаец; то снова заливалась она как безумная, выпрямливала стан и выставляла грудь, и Чертопханов опять приседал до
земли, подскакивал под самый потолок, вертелся юлой, вскрикивал: «Живо!»…
Когда солнце скрылось за горизонтом,
на землю опустились сумерки, и чем темнее становилось в тайге, тем больше ревели изюбры.
Они то
опускались к
земле, то опять подымались высоко
на воздух.
Гольд стоял, протянув руки к зверю. Вдруг он
опустился на колени, дважды поклонился в
землю и вполголоса что-то стал говорить
на своем наречии. Мне почему-то стало жаль старика.
Стало сумрачно, точно сверху
на землю опустился темный саван, и вслед за тем пошел редкий и крупный дождь.
Я встал спозаранку и целое утро пробегал по саду, прощаясь со всеми уголками и по временам
опускаясь на колени, целуя
землю.
Бывало — зайдет солнце, прольются в небесах огненные реки и — сгорят, ниспадет
на бархатную зелень сада золотисто-красный пепел, потом всё вокруг ощутимо темнеет, ширится, пухнет, облитое теплым сумраком,
опускаются сытые солнцем листья, гнутся травы к
земле, всё становится мягче, пышнее, тихонько дышит разными запахами, ласковыми, как музыка, — и музыка плывет издали, с поля: играют зорю в лагерях.
Однажды в ясную солнечную погоду я видел, как с моря надвигалась стена тумана совершенно белого, молочного цвета; походило
на то, как будто с неба
на землю опустился белый занавес.
Весь воздух наполнялся их звонкими, заливными трелями: одни вились над лошадьми, другие
опускались около дороги
на землю и бежали с неимоверным проворством, третьи садились по вехам.
Я убеждаюсь в справедливости этого предположения тем, что почти всегда, объезжая весною разливы рек по долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись
на гору и подавшись в степь,
на версту или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже начали там хозяйничать: бились около одних и тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда
опускались и садились
на землю.
Но как только
на землю опускался вечер, Петрусь испытывал лихорадочное нетерпение.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой
земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв
на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая
на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет
на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и
опускается с добычею в траву или жниву, —
на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
После чего достали сейчас же огромную слегу, и
на крыше моленной очутились мгновенно взлезшие по углу ее плотники; не прошло и четверти часа, как они слегу эту установили
на крыше в наклонном положении, а с
земли конец ее подперли другою слегою; к этой наклонной слеге они привязали колокол веревками, перерубили потом его прежние перекладины, колокол сейчас же закачался, зазвенел и вслед за тем начал тихо
опускаться по наклонной слеге, продолжая по временам прозванивать.
И другая линия штыков, уходя, заколебалась. Звук барабанов становился все тупее и тише, точно он
опускался вниз, под
землю, и вдруг
на него налетела, смяв и повалив его, веселая, сияющая, резко красивая волна оркестра. Это подхватила темп полковая музыка, и весь полк сразу ожил и подтянулся: головы поднялись выше, выпрямились стройнее тела, прояснились серые, усталые лица.
А после прыжка, достигнув
земли, надо
опуститься на нее
на носках, каблуками вместе, коленями врозь, а руками подбоченившись в бедра.
Степан Трофимович сдержал себя и внушительно
опустился в кресло. Инженер пасмурно наставился в
землю. Липутин с неистовым наслаждением смотрел
на них.
И, проговорив свою краткую речь, Кольцо вместе с товарищами
опустился на колени и преклонил голову до
земли.
Белый кречет чертил в небе широкие круги, подымался
на высоту невидимую и подобно молнии стремился
на добычу; но вместо того чтоб
опускаться за нею
на землю, Адраган после каждой новой победы опять взмывал кверху и улетал далеко.
Вот и мы трое идем
на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой, мутной Оки, качаются золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно
опустились к
земле, разноцветные бессмертники сухо торчат
на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
Возвращаясь вечером с ярмарки, я останавливался
на горе, у стены кремля, и смотрел, как за Волгой
опускается солнце, текут в небесах огненные реки, багровеет и синеет земная, любимая река. Иногда в такие минуты вся
земля казалась огромной арестантской баржей; она похожа
на свинью, и ее лениво тащит куда-то невидимый пароход.
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались
на юг странные фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю серых собак, вырванное с корнем дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них
опустился к
земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Старинному преданию, не подтверждаемому новыми событиями, перестали верить, и Моховые озера мало-помалу, от мочки коноплей у берегов и от пригона стад
на водопой, позасорились, с краев обмелели и даже обсохли от вырубки кругом леса; потом заплыли толстою землянистою пеленой, которая поросла мохом и скрепилась жилообразными корнями болотных трав, покрылась кочками, кустами и даже сосновым лесом, уже довольно крупным; один провал затянуло совсем, а
на другом остались два глубокие, огромные окна, к которым и теперь страшно подходить с непривычки, потому что
земля, со всеми болотными травами, кочками, кустами и мелким лесом,
опускается и поднимается под ногами, как зыбкая волна.
Вдруг Дениска сделал очень серьезное лицо, какого он не делал, даже когда Кузьмичов распекал его или замахивался
на него палкой; прислушиваясь, он тихо
опустился на одно колено, и
на лице его показалось выражение строгости и страха, какое бывает у людей, слышащих ересь. Он нацелился
на одну точку глазами, медленно поднял вверх кисть руки, сложенную лодочкой, и вдруг упал животом
на землю и хлопнул лодочкой по траве.
Вечерняя заря тихо гасла. Казалось, там,
на западе,
опускается в
землю огромный пурпурный занавес, открывая бездонную глубь неба и веселый блеск звезд, играющих в нем. Вдали, в темной массе города, невидимая рука сеяла огни, а здесь в молчаливом покое стоял лес, черной стеной вздымаясь до неба… Луна еще не взошла, над полем лежал теплый сумрак…
— А теперь гляди! — С этими словами Фома быстро
опустился на колени и стукнул
землю лбом. Так же быстро встал и ждет.
Сидельцы из мясной лавки, которых он расспрашивал накануне, сказали ему, что письма
опускаются в почтовые ящики, а из ящиков развозятся по всей
земле на почтовых тройках с пьяными ямщиками и звонкими колокольцами. Ванька добежал до первого почтового ящика и сунул драгоценное письмо в щель…
Кто-то угодливо сунул в руки Алексея острый, плотничный топор, припрыгивая, остробородый деверь ударил его по лапе, по другой, медведь рявкнул,
опустился на изрубленные лапы, из них направо и налево растекалась кровь, образуя
на утоптанной
земле густо-красные пятна.
Вообще же он думал трудно, а задумываясь, двигался тяжело, как бы неся большую тяжесть, и, склонив голову, смотрел под ноги. Так шёл он и в ту ночь от Полины; поэтому и не заметил, откуда явилась пред ним приземистая, серая фигура, высоко взмахнула рукою. Яков быстро
опустился на колено, тотчас выхватил револьвер из кармана пальто, ткнул в ногу нападавшего человека, выстрелил; выстрел был глух и слаб, но человек отскочил, ударился плечом о забор, замычал и съехал по забору
на землю.
И, точно проваливаясь сквозь
землю, Пётр
опустился на ступень крыльца.
Итак, охотник выходит в поле, имея в вачике непременно вабило; собака приискивает перепелку, останавливается над ней, охотник подходит как ближе, поднимает ястреба
на руке как выше, кричит пиль, собака кидается к перепелке, она взлетает, ястреб бросается, догоняет, схватывает
на воздухе и
опускается с ней
на землю.
Низменный, рецептом протянувшийся, деревянный дом, с несоразмерно высокою тесовою крышей, некрашеный и за древностью принявший темно-пепельный цвет, выходил одним фасадом
на высоком фундаменте в сад, а с другой стороны
опускался окнами чуть не до
земли.
Опустился я
на землю рядом со слепым, протянул он мне руку, подержал, опустил и, не переставая, поёт...
Я думаю, что если бы смельчак в эту страшную ночь взял свечу или фонарь и, осенив, или даже не осенив себя крестным знамением, вошел
на чердак, медленно раздвигая перед собой огнем свечи ужас ночи и освещая балки, песок, боров, покрытый паутиной, и забытые столяровой женою пелеринки, — добрался до Ильича, и ежели бы, не поддавшись чувству страха, поднял фонарь
на высоту лица, то он увидел бы знакомое худощавое тело с ногами, стоящими
на земле (веревка
опустилась), безжизненно согнувшееся на-бок, с расстегнутым воротом рубахи, под которою не видно креста, и опущенную
на грудь голову, и доброе лицо с открытыми, невидящими глазами, и кроткую, виноватую улыбку, и строгое спокойствие, и тишину
на всем.
Руки рабочих выпустили веревки, и они слабо повисли вдоль копра, а рабочие грузно
опустились тут же
на землю, отирая пот, тяжело вздыхая, поводя спинами, щупая плечи и наполняя воздух глухим ропотом, похожим
на рычание большого раздраженного зверя.
Наступал вечер, тени его
опускались на обезображенную отбросами
землю двора ночлежки, последние лучи солнца освещали крышу полуразвалившегося дома. Было прохладно, тихо.
Неласково, подозрительно посмотрел
на старый, осевший в
землю дом — в два маленькие его окна, точно в глаза человека, кашлянул и грузно
опустился на лавку у ворот, помахивая картузом, чтоб отогнать надоевшего шмеля.
Одаренный необычайной силой, он работал за четверых — дело спорилось в его руках, и весело было смотреть
на него, когда он либо пахал и, налегая огромными ладонями
на соху, казалось, один, без помощи лошаденки, взрезывал упругую грудь
земли, либо о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и, как рычаг,
опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей.
Сели, смотрим — деревенька наша как парчой и золотом
на серой
земле вышита.
Опускается за рекой могучее светило дня, жарко горят перекрытые новой соломой крыши изб, красными огнями сверкают стёкла окон, расцветилась, разыгралась
земля всеми красками осеннего наряда, и ласково-сине над нею бархатное небо. Тихо и свежо. Выступают из леса вечерние тени, косо и бесшумно ложатся
на нас и
на звонкую
землю — сдвинулись мы потеснее, для тепла.
Летит грач,
опустится к
земле и, прежде чем стать прочно
на ноги, несколько раз подпрыгнет…